Арест. Ссылка в Казахстан. Алма-Ата


После ареста послушниц больной епископ Серафим был также отправлен за 300 километров в Ивановскую тюрьму. Его взяли 23 апреля во время приступа желчной колики, и тюремный врач написал заключение: «24 апреля 1932 года осмотренный мною Звездинский Серафим Иванович, 60 лет, страдает камнями печени, воспалением желчного пузыря, неврастенией, в настоящее время отмечается процесс обострившийся. Следовать на лошади может. Желательно два-три дня дать покой на месте, чтобы стихли обострившиеся боли». Покоя, конечно, не дали, и 25 апреля Владыку отконвоировали в Москву.

Для сопровождения больного епископа нужен был фельдшер. Дали фельдшера из больницы. Хозяев дома не было. Видя, что святыни остаются в пустом доме, и желая их сохранить, владыка взял с собою частицу мощей и образ преподобного Серафима, от которого в юности получил исцеление. По дороге фельдшер рассказывал, что строится и хочет достроить дом, чтобы жить в нем. Епископ Серафим попросил его: «В Москве, в ОГПУ, у меня отберут святые мощи. Возьмите их Вы, сохраните и отвезите в Меленки. При первой возможности я пришлю к Вам за ними. Если исполните мою просьбу, достроите дом и будете в нем хорошо жить, а если нет — не обещаю». Фельдшер взял мощи и расстался с владыкой. Но, решив угодить начальству, половину святыни отдал в московское учреждение, объяснив, что получил от епископа. Другую половину сохранил, отвез в Меленки и передал хозяйке дома, где жил владыка. Немного времени спустя, когда фельдшер поехал выбирать строевой лес для недостроенного дома, одно дерево неожиданно раскололось пополам: фельдшер получил удар по голове, от которого умер.

Опустел дом в Меленках, где владыка пять лет служил Божественную литургию. Не стало в нем пения и молитвы, садик опустел, голуби разлетелись. Пришла лишь блаженная Саша и стала жить во дворе без крыши над головой, подвизаясь незримыми миру подвигами.

В Москве епископ Серафим и архиепископ Арсений оказались вместе на Лубянке. Владыку Арсения вскоре отпустили, а епископ Серафим остался в заключении во внутреннем изоляторе. Одновременно арестовали меленковское духовенство и духовных чад владыки: Катюшу Анурову, Владимира Николаевича Максимова с сыном, Наталью Федоровну, Николая Ивановича Кейса — врача-гомеопата, лечившего епископа. Хозяйку и дочь ее Марию Лаврентьевну тоже арестовали, но вскоре отпустили.

Ни на одном допросе епископ Серафим не сказал ни единого слова, которое могло бы

повредить его духовным детям. Он не сообщил никаких сведений о своей пастырской деятельности. Никто не пострадал по его вине. Виновность в политических преступлениях епископ Серафим приписать себе отказался.

В июне с Лубянки его перевели в Бутырскую тюрьму. Там разрешили свидание с братом. «Ты поедешь не по этапу, с тобой поедет Нюра», — утешил Михаил владыку. Это было их последнее свидание. Приговор был вынесен 7 июля 1932 года: три года ссылки в Казахстан.

На земле они больше не смогли повидаться… владыка уехал в ссылку, а Михаил Иванович в день празднования Боголюбской иконы Божией Матери, 18 июня (1 июля) 1936 года, скончался.

Избавиться от этапа помогла председатель Красного Креста Екатерина Павловна Пешкова. Она многим помогла в те страшные дни. Достали два билета: один владыке, второй — для Анны.

Образ, от которого епископ Серафим в юности получил исцеление, пропал в Бутырской тюрьме. В Бутырках все вещи отобрали и до отправления в Алма-Ату поместили в камеру хранения. Перед отходом поезда среди своих вещей владыка надеялся увидеть образ преподобного Серафима. Не найдя святыни в своих вещах, он заявил, что нет любимой вещи. Ему ответили, что надо торопиться, так как поезд отходит, и не стали больше разговаривать.

* * *

И вот изгнанники в Казахстане. Скоро все почувствовали тяготы местного климата: пыль, кругом пустыня; просоленная почва, незнакомые птицы в небе. На третий день показались горы. В дороге у Анны началась малярия. Головная боль, температура сорок градусов. Маленькая станция Алма-Ата. Нашелся извозчик, который в час ночи взялся довезти до дома доброй, верующей девицы Луши; еще в Москве слышали о ней, что она не оставляет без помощи и крова изгнанников и принимает сосланных священнослужителей. Поехали к церкви. Монахини указали улицу, на которой жила Луша.

Было совсем темно, лошадь шла медленно, нащупывая дорогу. Белая мазаная хата в два окна с террасой. Вышла Луша, девушка лет тридцати. В двери показался и отец Луши — старичок благообразный и почтительный.

— Луша, мы к вам из Москвы, не приютите ли нас на первое время? Мы здесь никого не знаем, а о Вас нам сказали, что Вы принимаете духовных лиц.

Луша сразу поняла, что перед ней архиерей, поклонилась: «Владыка, вот вам мой чуланчик. В доме у нас милиционер с семьей. А на терраске кроватка, поживите». Луша действительно не оставила их своей любовью, сразу поставила самовар. Владыка попил горячего чаю и лег отдыхать в чуланчике на террасе: радушная хозяйка предоставила ему свой уголок, где были иконы и горела лампадка. Через пять дней их вызвали в ОГПУ.

В Алма-Ате епископ Серафим все время чувствовал себя очень плохо. Разреженность воздуха действовала на сердце, вызывая тяжелые приступы. Чуть ли не каждые два дня бегали за врачом: иногда казалось, что владыка умирает…

Ссыльные знакомые старались помочь чем могли. Иногда навещала скитская монахиня Серафима, то помидорчик принесет, то кусочек хлебца. Соня Булгакова, дивеевская знакомая, прибегала, приносила свой паек хлеба. Приходила матушка Параскева, регент Подлипического хора.

Отец Луши собирал милостыню. Вернувшись домой, доставал лучшие куски и прянички из мешочка, делился с владыкой. Епископ брал и благодарил: «Спасибо, дедушка». — «Богу Святому спасибо, а не мне». Когда же владыка давал ему московский гостинчик, дедушка говорил; «Ах, Боже мой! Сами старички, самим нужно», — но все же брал. Ему нравилась рисовая каша, которую раньше он никогда не пробовал.

Однажды Лушин чуланчик навестил Алма-Атинский епископ Герман (Вейнберг). Епископ Серафим принял его радушно. Побеседовали и чайку попили. Владыка угощал клубничным вареньем и рисовой кашей. Епископ Герман приглашал к себе. Владыка не обещал, а спутницам сказал: «К себе принял, а сам не пойду» .

8 октября в Алма-Ате выпал снег. На террасе жить стало невозможно: от холода у владыки пошли нарывы, обострился ревматизм коленей, началась зубная боль, возобновилась малярия… Через два дома от Луши нашли отдельный сарай. Перешли в него на жительство — крыша над головой, не верилось: тепло, чисто, уютно и нарядно.

Через неделю приехал сын хозяйки, военный. Стал гнать ссыльных. Начали искать новое пристанище, но 10 ноября 1932 года владыку вызвали в ОГПУ и приказали отправиться за тысячи верст, в город Гурьев.

© 2024 Храм Сщмч Серафима (Звездинского) ·  Дизайн и техподдержка: Goodwinpress.ru